Отрывок из моей книги "Эльфийское детство"

Хехурет наблюдала за небесными перьями, изрезавшими предрассветное небо. Измельченные хлопья ярко-красных облаков, подобно стаду овец предвещали приход владыки этого мира. Ее руки перебирали цветы, собранные для старых богов. Уста, смазанные перед обрядом ароматным маслом, повторяли стройные нити обрядовых песен. Она сидела на развалинах чудом уцелевшего после многих землетрясений и великого раскола древнего храма. Широкая предхрамовая платформа заканчивалась ступенями, уходившими в священную реку. Периодически жрица отрывалась от ритуальных действий, спускалась к реке с неболь­шим медным кувшином, чтобы набрать воды. В этот раз она принесла дар реке, бережно бросая соцветия по течению. Потом, склонившись, опустила в воду сложенные лодочкой руки, наполненные цветами. И раскрыв их под кромкой реки, позволила лепесткам нырнуть в воду. Бирюзовые капли играли с алыми посланниками растительного царства, увлекая их в водовороты своей обители. На несколько минут жрица застыла в приветствии и растянулась в поклоне, уткнувшись и затаив дыхание.

Как же восхитительны моменты возвращения Бога Солнца в свой мир, после ночного путешествия в Дуат! Без него земля пуста, как дом без мужчины. Все про­странство дребезжит неполноценностью и стонет от холода. Все живые существа замирают во сне, чтобы только пережить этот момент потери. И вот наступает миг, когда он приближается к дому. Постепенно проявляясь, проходя через небесные врата бытия. С каждым его шагом мир ярче пронизывают нити его энергий, окрашивая все невообразимой палитрой. Но в превосходстве оттенков красного − и благословение, и угроза, и предупреждение, что все творение обязано именно ему. Неуважение этого факта будет подавлено, решительно и резко. Такова его мужская воля. Трепещущие сердца обитателей этого мира, являющиеся сутью сердца его госпожи, покорно ждут его. И встречают радостью. В этот момент уходят тревога и неполноценность. Он пришел. Каждая клеточка мироздания вибрирует в восторге слияния с рассветными лучами властелина мира. Солнечный диск проявился и царственно занял свое место на изменчивых, как министры, небесах.

Разрушенный покинутый город молчаливо наблюдал за происходящим. И только тени бывших его жителей застыли в поклоне на широких гхатах, спускающихся к лазурной горной реке. Когда-то здесь бурлила жизнь. Основавший этот город народ бежал в горы от катаклизмов, заставивших уйти под воду остатки континента процветавшей великой цивилизации. Собрав по крупинкам знания и основываясь на фундаменте привычных верований и традиций, они создали подобие, ставшее им убежищем и новым домом. Но жернова времени беспощадно перемололи и эти остатки забытой цивилизации. Разметали древнюю религию и культуру, как песок в пустыне.

Хехурет зашла в храмовое помещение, вырубленное в скале. На постаменте в нише стояла статуя красивой стройной богини из черного гладкого камня. Жрица зажгла светильник и поставила у ее правой ноги. У левой – сосуд с молоком. Аккуратно разложив фрукты и лепестки, заботливо смазав стопы богини красным порошком, она села напротив. Это было похоже на обычное общение между матерью и дочерью.

Через какое-то время женщина застыла в медитации. Рубцы от таинственных знаков на ее лице засветились оранжевым огнем. Шестиконечная звезда в межбровье, состоящая из двух переплетенных треугольников, открылась, и из зияющей дыры вырвался алый луч. Он выжег надпись на камне по кромке ниши и исчез. Богиня покинула тело женщины и, окинув взглядом пещерный храм, села напротив входа и стала рассма­тривать живописный берег реки и гхаты, осыпанные цветами. Ее захлестнули воспоминания.

Караван мерно вышагивал между холмов подножья Атласских гор, покрытых соснами вперемешку с лиственными деревьями, пальмами и кактусами. Анна восхищалась пейзажами, жалея, что нельзя здесь остановиться с мольбертом и зарисовать увиденное. Ее восторг не могло разрушить даже безжалостно палящее солнце. Она попросила остановиться, но ее просьба была проигнорирована. Мужчина, ухмыльнувшись, спросил: «Вам по нужде?» Девушка смущенно замахала головой. Основную дорогу, виляющую между гор, периодически пересекали мелкие тропки и дорожки. Они вели к горным деревушкам, которые просматривались через редкую растительность. Строения выглядели, как небольшие цитадели со стенами, обмазанными терракотовой глиной. На перекрестках периодически к каравану присоединялись торговцы на своих верблюдах с пешими невольниками.

Анна впервые столкнулась со столь откровенным пренебрежением к человеческой жизни – рабством. «Сознательно возведя себя в ранг высших существ, люди способны унижать, подавляя волю других. Отнимать у них данное Богом право на жизнь и свободу, − размышляла девушка. − Продавая и покупая человека, который носит в себе частичку Творца, не покушается ли работорговец на сам замысел? Не ставит ли себя на уровень Бога? Не правильно все это. Но если уже об этом говорить, тогда государство является самым большим преступником и рабовладельцем. Оно превращает жизнь человека в пустую беготню во имя ложных ценностей, отнимая у него время, из которого состоит жизнь. Чтобы получить кров и пищу, люди должны тяжело трудиться. А государство специально контролирует плату за труд, чтобы загрузить человека как можно больше и не дать ему свободного времени для развития и проявлений творчества. Вот посмотреть даже на художников. Для приобретения мастерства они десятилетиями учатся впроголодь. Потом работают на мастера. А к концу жизни оказывается, что львиная доля их созданий состоит из портретов состоятельных заказчиков, увековечивающих их зачастую убогий образ. На сотню портретов эго приходится одна работа, нашептанная ангелами! Подумать только, сколько гениальных картин остаются только в фантазиях и снах художников! Поскольку на их реализацию просто не хватило времени. Жизнь коротка! И даже усилия ангелов разбиваются о стальные оковы государства». Девушка сжала в руках камешек гадалки и стала мысленно просить о помощи.

За очередным поворотом мелькнула полоска лазур­ной реки. Открылся восхитительный пейзаж. Средь нежной лиственной растительности раскинулись развалины древнего города, утопающего в цветущих кустарниках. В тростнике резвились, покрякивая, дикие утки, не замечая хитрые взгляды ловких кошек-охотниц. А в воде островками плавали голубые лотосы и неж­но-лавандовые гиацинты. На водной ряби появлялись круги резвящейся рыбы, что отвлекало внимание кошек и дополняло картину.

От жары или мыслей у Анны закружилась голова. Девушка потеряла сознание. Поводырь подхватил ее на руки и выкрикнул несколько коротких фраз. Караван организовано притормозил.

– Ты считаешь этих кляч лошадьми? – гневно свер­кнул глазами Серджио.

– Капитан, но это все, что удалось отыскать, – ответил моряк. – Я отобрал вам лучшую.

– На этих до вечера не доберемся.

– Это как ехать. Вы не смотрите, что они невзрачные.

Капитан взволнованно чертыхнулся и вскочил на гнедую.

– Скажи остальным – встречаемся у озер.

Магистр осматривал помещение, поглаживая деревянный подлокотник дивана.

– Сколько его можно ждать? − пробурчал он.

– Африка – жаркий континент. Поэтому здесь никто не спешит. Тем более в полдень.

Взгляд генерала, нервно курсирующего от стены к стене, упал на равносторонний крест с лучами, изображенный над дверью.

– Святой отец, почему духовный орден выбрал именно этот знак?

– Четыре конца креста символизируют четыре христианские добродетели. А восемь углов – восемь категорий блаженных, перечисляемых в Нагорной проповеди, − монотонно, как при чтении псалмов, ответил пастор.

– Вас не поймешь, вроде Бог один – Христос. А вер – как ворон на поле.

– Давайте лучше по делу, − перебил его Магистр. − Вы уверены, что сможете договориться?

– У нас есть пересечения. Я закрою глаза на их торговые делишки, а они помогут нам вернуть девушку.

Анна очнулась от прикосновения прохладной влажной руки. Ей показалось, что по лбу проползла змея. Это ощущение рывком вывело из обморочного состояния и привело в чувства.

Над ней зависло лицо гадалки с площади в Танжере. В голове звучал голос женщины:

– Дитя, не бойся. Ты перегрелась на солнце. И выгля­дишь истощенной. Тебе нужна помощь.

Анне стало себя жаль. Перед внутренним взором пронеслись образы последних дней.

– Я устала, − прошептала она. − Спасите! Они везут меня на рынок рабов в Фес.

Женщина нежно по-матерински погладила девушку по голове.

– Выпей отвар трав, − сказал все тот же голос. Это поможет тебе успокоиться. Я попрошу Богиню взять тебя под защиту.

Гадалка склонилась перед черной статуей и стала шептать. Девушка, облокотившись на стену пещерного храма, пила сладкий вяжущий раствор и рассматривала жрицу. Там, на площади, обвязанная платками она показалась ей старухой. Сейчас в своей обители женщина выглядела очень моложаво. Ее глаза светились неземным огнем. Зауженное книзу лицо обрамляли волнистые мягкие смоляные волосы. Она была похожа на местных людей только пухлыми губами и темной кожей, от которой пахло африкан­ской терпкостью. Лицо было покрыто таинственными знаками, которые были образованны изящными резаными шрамами. На высоком открытом лбу остались следы красной маслянистой краски. Кожа впитала смесь, которую, судя по всему, наносили очень часто. Женщина прервалась.

– Так вы не гадалка? − спросила Анна, пользуясь молчанием.

– Я просто знаю прошлое и будущее, – ответила, улыбнувшись, женщина.

– Разве такое возможно? Это ваш дом?

– Детка, это храм. Много веков назад я здесь служила.

– Разве можно жить много веков? Вы бессмертная? − удивилась девушка. Но это не казалось ей вымыслом. Женщина явно была наделена даром, поскольку могла общаться мысленно, не раскрывая губ.

– Может.

– Ваша Богиня наделила вас таким даром? Я слышала некоторые священники после усердных молитв и поста становятся прозорливыми. Тогда говорят – Господь наделил их даром зрить все вещи. Наверно вы получили такой дар, служа Богине.

Женщина грустно и обреченно вздохнула.

– Где грань между даром и проклятием, обязанностью и потребностью? Богиня избрала меня своим инструментом, и я счастлива в этом.

Девушку стало клонить в сон. Она свернулась калачиком на полу. «Такой теплый пол, − подумала она, − и стены из песчаника как будто нагреваются невидимым солнцем. Дома горы холодные и суровые. А здесь даже камни теплые. Так и хочется укутаться в них. Древние люди больше знали о силах природы и могли искуснее ее использовать. Интересная женщина эта гадалка. Может ли быть то, о чем она говорит. Хочется, конечно, верить, что бессмертие существует. Но тогда лучше застыть в молодом теле, а не в таком как она. Хотя, что такое возраст. Есть люди со сморщенными лицами, но милые и подвижные. А иногда встречаешь молодого мужчину, а от него трупом пахнет. Глаза уставшие. Тело вялое и обрюзгшее. Нет целей и желаний. Думаю, что возраст – это не прожитые годы, а степень изношенности души». Она погрузилась в сон. И перенеслась в другую реальность.

Ей снился длинный тоннель лабиринта, уводящий зигзагами в неизвестность. Стены гудели. Низкочастотные вибрации проходили через камень и заряжали воздух. Тревога пронизывала тело и пространство. Свернув последний раз, она очутилась в простор­ной многоярусной пещере с водопадом. В центре на постаменте стояла красивая высокая молодая женщина. Она была в гневе, и кого-то яростно ругала. Вдруг из ее межбровья и глаз вырвались три ярко-крас­ных луча, которые сжигали все на своем пути. Анна впервые видела, как горят и плавятся камни. Стены стали рушиться. Богиня пробудила своим состоянием недра земли, и магма, вибрируя в унисон со своей дочерью, забурлила. Вода в водопаде сменилась на магматические потоки и яростно зашипела. Блоки стен с грохотом падали на пол. Из зияющих пустот с шелестом и шипением вываливались клубки змей. Они расползались. И за несколько минут все пространство покрылось кишащими пресмыкающимися. Богиня шла решительной походкой к выходу из туннеля и сыпала проклятиями. Змеи послушной свитой ползли за ней. Сравнявшись с Анной, она на минуту остановилась, прислушалась и прошла сквозь девушку. Девушка заметила у нее в руках две золотые кобры. Они то застывали в виде жезлов, то уютно обвивали руки. Хааау…

Сон прервало ржание коней, шум и лязг мечей. На караван напали всадники в черном.

– Наемники, − испуганно вскричала жрица и, схватив девушку за руку, потащила к реке.

Она привычным жестом отвязала от опоры деревянного мостика ветхую лодку.

– Ложись на дно. Ничего не бойся и не вставай, пока лодка не остановится. Я найду тебя.

Бережно укрыв девушку серым жестким старым ковром, решительно толкнула лодку на воду.

Сильное и стремительное течение реки подхватило драгоценный груз. Раскачивая, понесло по своему маршруту. «Может быть, я умерла во время шторма, и мне снится сон, − подумала Анна. − Настолько все странно и сказочно. Не поймешь, где сон, а где реаль­ность. Смерть или жизнь. Может быть, я сплю в замке и вижу волшебные сны об Африке? Как понять, что ты не во сне? Если бы здесь было зеркало, я бы посмотрела в него. Наверное, у мертвых нет отражения, так же, как и у спящих, – она почувствовала нарастающую головную боль, – во сне я бы не чувствовала боль. Значит, это реальность. Но так же, как во сне, я совершенно ничего не могу изменить». С этими мыслями девушка упала в объятия Морфея.

Всадники устали. Дорога сквозь пустыню выма­тывала монотонностью и однообразием пейзажей. Только рыжий песок и дюны. Казалось, картинка застыла. Ни дуновения ветерка, ни запахов. Глобальная пауза. Тишина. Столь редкое явление в жизни человека – пауза. Рождаясь, мы ныряем в водоворот действий. Вся наша жизнь состоит из глаголов, и их последствий – рождаться, кричать, есть. Потом пить, грубить, отстаивать, любить. В лучшем вари­анте судьбы – учиться, работать, путешествовать, наслаждаться. В худшем – болеть, грустить, грабить, страдать. Действия – это программа и форма. Все остальное – это краски или декорации, которые меняют внешнюю атрибутику, но не суть. Весь этот мир основан на изменениях – действиях. Изменения звука мы называем музыкой. Голосовых вибраций – речь. Изменение тела – взросление и старение. Души – развитие и деградация. Действия полярны, как и все в этом мире. Но красота и объемность музыки обеспечивается сочетанием низких и высоких частот. А красота жизни – в полярности действий и их противоречиях. Однако гармония обеспечива­ется паузой. Она преобразует хаос – во вселенскую симфонию. У всего есть пауза. И только ум человека движется без отдыха. Вы думаете, что в человеческой жизни пауза – это сон. Но даже во сне, когда тело кажется неподвижным, ум продолжает рисовать картинки снов, а кровь бежит, гонимая ветром сердца. В городах ум впитывает информацию, витающую в воздухе. В селах – притормаживается и развлекает себя, придумывая, чем бы заняться. А в пустыне ум развлекается, рисуя миражи. То придумает озеро, то тростник по его краям, то силуэт женщины.

– Где же эти озера?! − возмутился всадник, догоняя впереди скачущего. − Неплохо было бы остановиться поесть. Ты ничего не перепутал?

Жара спадала. Близился вечер. Запасы воды подходили к концу.

– Скоро, – ответил юноша. За темным шарфом, укутывающим голову и лицо, можно было узнать марокканца, упустившего свою спутницу в Танжере. Он вызвался искать ее на невольничьем рынке. Действительно, через несколько минут показался укрывшийся между дюнами ярко-голубой водоем. Раздался довольный возглас. И, потеряв бдительность, мужчины с криком пришпорили лошадей.

Серджио наблюдал за оголтелой бандой своих моряков, сидя в тени кустарника. Волнение уступило место усмешке. Нерастраченное отцовское чувство реализовывалось в теплом отношении к команде. Он знал историю каждого и опекал, как мог.

«Переночуем здесь, − думал он. − А на рассвете отправимся в Фес. Недолго осталось». Он поднялся и пошел навстречу своим людям.

Солнце садилось. Холод мурашками пробирался через поры, преодолевая природный жар молодого мужского тела. Пустыня не способна задерживать в своих недрах тепло. Это не ее природа. Ее пустота никогда не может быть наполнена ничем. Ее миссия – пустота. Это кажется пугающим на первый взгляд. Жить с ощущением пустоты, которая никогда и ничем не может быть наполнена. Камень, нагреваясь на солнце днем – долго хранит тепло. Океан даже осенью, когда воздух уже остыл, греет. А пустыня может лишь пропускать, не изменяя, все, что приходит извне. Днем палящие лучи солнца, ночью леденящий холод тьмы. Она прозрачна. И в этом есть ее изящество. Представляете, насколько проще было бы жить, если бы отношения между людьми были бы такими же прозрачными. Но люди за время жизни одевают свои души в такое количество слоев, как луковицы, что теряют прозрачность. Общение с ними – это как еда в темноте. Никогда не знаешь, выживешь ли после общения. Зная особенности и изучив природу, легко приспособиться. Поэтому в пустыню берут теплую одежду, головной убор и воду.

Идиллию укладывающихся на ночлег моряков прервал топот копыт. На вершине дюны вырисовался силуэт. Черный всадник на фоне алого диска закатного солнца выглядел угрожающе. За ним выросло еще несколько десятков воинов. Моряки всполошились.

Анна проснулась от резкого толчка. «Где я?» − подумала она и, откинув жесткий ковер, села. Лодка причалила к песчаному берегу бирюзового озера. Она осторожно вышла на берег и осмотрелась. Капитан и всадник на секунду застыли, наблюдая за изящной фигурой в воздушном платье. Как Венера, рожденная из пены, ступив на землю суровой дуальности, она запустила безжалостный маховик человеческих чувств и действий. Серджио рванулся ей навстречу. Но всадник, пришпорив лошадь, опередил его на считанные секунды. Перебросив девушку за седло и оглушив капитана рукоятью меча, он подобно демону, издал довольный возглас. Как песчаная буря, черные всадники исчезли так же стремительно, как и появились, оставив после себя разрушенные надежды и планы.

(продолжение следует ...)